Неточные совпадения
Хотя час был ранний,
в общем
зале трактирчика
расположились три человека. У окна сидел угольщик, обладатель пьяных усов, уже замеченных нами; между буфетом и внутренней дверью
зала, за яичницей и пивом помещались два рыбака. Меннерс, длинный молодой парень, с веснушчатым, скучным лицом и тем особенным выражением хитрой бойкости
в подслеповатых глазах, какое присуще торгашам вообще, перетирал за стойкой посуду. На грязном полу лежал солнечный переплет окна.
В отдыхальне, как мы прозвали комнату,
в которую нас повели и через которую мы проходили, уже не было никого: сидящие фигуры убрались вон. Там стояли привезенные с нами кресло и четыре стула. Мы тотчас же и
расположились на них. А кому недостало, те присутствовали тут же, стоя. Нечего и говорить, что я пришел
в отдыхальню без башмаков: они остались
в приемной
зале, куда я должен был сходить за ними. Наконец я положил их
в шляпу, и дело там и осталось.
В большинстве случаев гости остаются ночевать; мужчины
располагаются спать
в зале и
в гостиной вповалку на разостланных по полу перинах; женский пол разводят по комнатам барышень, на антресолях.
Вдоль стен по обеим сторонам
залы идут мраморные колонны, увенчанные завитыми капителями. Первая пара колонн служит прекрасным основанием для площадки с перилами. Это хоры, где теперь
расположился известнейший
в Москве бальный оркестр Рябова: черные фраки, белые пластроны, огромные пушистые шевелюры. Дружно ходят вверх и вниз смычки. Оттуда бегут, смеясь, звуки резвого, возбуждающего марша.
Отворились боковые двери Белой
залы, до тех пор запертые, и вдруг появилось несколько масок. Публика с жадностью их обступила. Весь буфет до последнего человека разом ввалился
в залу. Маски
расположились танцевать. Мне удалось протесниться на первый план, и я пристроился как раз сзади Юлии Михайловны, фон Лембке и генерала. Тут подскочил к Юлии Михайловне пропадавший до сих пор Петр Степанович.
— Ну, думала, — продолжала Катерина Архиповна: — приехала
в Москву, наняла почище квартиру, думала, дело делом, а может быть, бог приведет и дочерей устроить. Вот тебе теперь и чистота. Одними окурками насорит все комнаты. Вот
в зале здесь с своим прекрасным гардеробом
расположится, — принимай посторонних людей. Подумали ли вы хоть о гардеробе-то своем? Ведь здесь столица, а не деревня;
в засаленном фраке — на вас все пальцем будут показывать.
— Скажите на милость: он здесь —
в зале расположится; одна чистая комната, он и
в той дортуар себе хочет сделать. Вы о семействе никогда не думали и не думаете, а только о себе; только бы удовлетворять своим глупым наклонностям: наесться, выспаться, накурить полную комнату табаком и больше ничего; ехать бы потом
в гости, налгать бы там что-нибудь — вот
в Москву, например, съездить. Сделали ли вы хоть какую-нибудь пользу для детей, выхлопотали, приобрели ли что-нибудь?
Дом был двухэтажный,
в верхнем этаже были лестницы,
зала и три комнаты; великий князь и великая княгиня спали
в одной, великий князь одевался во второй,
в третьей жила госпожа Крузе, внизу
расположились Чеглоковы, фрейлины великой княгини и ее камер-фрау. Возвратившись с ужина, они все улеглись спать.
В это время на другом конце улицы, у Михельского въезда, показался крестьянин на бойкой шведской лошади; он скакал во весь опор и махал рукою. Все пришло
в движение. Бургомистр, комендант, депутаты вышли из
залы и
расположились поперек улицы с хлебом-солью. Все глаза обратились на Михельскую дорогу
в нетерпеливом ожидании.